Спустя годы - Страница 24

Нет! Интрижка не принесет ей ничего, кроме страданий.

А что еще может их связывать? Смогут ли они похоронить страсть и стать если не друзьями, то, по крайней мере, добрыми знакомыми?

Но разве можно поддерживать дружеские отношения с человеком, который ведет себя нарочито вежливо, всем своим видом давая понять, что в его жизни больше нет места некой Лине Нэвилл!

8

Лина стояла за шторками бокса, пытаясь записать историю болезни со слов француженки, которая очень плохо владела английским языком, когда услышала голос Энтони:

— Пойдем после дежурства в столовую. Я угощаю.

— А по какому поводу? — полюбопытствовал новый хирург-стажер.

— Вообще-то у меня сегодня день рождения, — небрежно сообщил Энтони. — К сожалению, заведение не слишком приличествует случаю, но что поделаешь? По закону пакости сегодня я на вызовах.

— Так у вас сегодня день рождения, доктор Элдридж? — раздался медовый голосок старшей медсестры Карбайд, и Лина насторожилась.

— Именно так.

— Обожаю дни рождения! — проворковала Мэри.

— Ну так приходите вечерком в столовую выпить за мое здоровье! — вальяжно пригласил Энтони.

— Непременно приду! И с превеликим удовольствием!

Лине стало тошно. Ну почему он пригласил именно Мэри Карбайд?! Неужели решил приударить за этой противной особой, которая прямо-таки лезет ему на глаза?!

— Доктор! Доктор! Мой болеть… много болеть! — залопотала на ломаном английском языке пациентка, хватая Лину за рукав, и, вскрикнув от боли, перешла на французский.

Лина пообещала ей, что постарается найти кого-нибудь, кто говорит по-французски, и уже повернулась, чтобы уйти, но в это мгновение шторки бокса распахнулись. Лина вспыхнула, увидев Энтони, а тот как ни в чем не бывало спросил:

— Есть проблемы?

Ну надо же — зарделась, как школьница! — разозлилась на себя Лина.

— Нужно заполнить историю болезни, а больная почти не говорит по-английски, — буркнула она. — Мне срочно нужен кто-нибудь, знающий французский язык.

— А я тебе подойду?

Есть мелочи, которые ранят так, что хочется кричать от нестерпимой боли. Ну почему он пригласил на вечеринку всех, кроме нее? А теперь выясняется, что этот показушник ко всему еще и свободно владеет французским!

— Вполне. Если у тебя есть время, — как можно спокойнее ответила Лина.

— Сколько угодно! — Энтони ухмыльнулся и, перейдя на безукоризненный французский, склонился над больной, которая, услышав родную речь, да еще от столь приятного молодого доктора, сразу приободрилась и повеселела.

Лина собралась уходить, но Энтони поднял голову и спросил:

— Разве ты не останешься мне помочь?

— Нет. Лучше я пришлю тебе медсестру, — с ехидцей сказала она. — Не сомневаюсь, Мэри Карбайд будет в диком восторге.

Лина тут же пожалела о своих словах. И кто меня только тянул за язык! Ну вот — уже расплылся в самодовольной улыбке, решил, будто я ревную! Как я могла так глупо проколоться!

— Пожалуй, ты права. — Энтони ухмыльнулся и вновь переключил свое внимание на пациентку.

Лина вернулась в кабинет, где медсестра Карбайд болтала с хирургом-стажером, сидя на краешке стола и кокетливо покачивая стройной ножкой.

— Сестра, не могли бы вы помочь доктору Элдриджу?

Мэри Карбайд просияла и с готовностью вскочила.

— С удовольствием! — мурлыкнула она и повернулась к стажеру: — Я не прощаюсь, Артур. Увидимся на вечеринке у Энтони. — Она не удержалась и бросила на Лину победный взгляд, но та поспешила опустить голову.

Меня это не касается, внушала себе Лина. Он может приглашать кого угодно и куда угодно. Больше я в эти игры не играю!

Решив окончательно выкинуть Энтони из головы, Лина достала из ящика методические разработки для сдачи квалификационного экзамена на врача широкого профиля и принялась их перечитывать.

Она так увлеклась, что не заметила, как в кабинет вошел медбрат Бен. Он прокашлялся, обращая на себя внимание, и, когда Лина подняла голову, приветливо улыбнулся. Бену было за сорок, он считался в отделении старожилом.

— Привет, Бен! Есть для меня работенка?

Бен кивнул.

— Поступила молодая женщина с острой болью в области живота.

По его тону Лина заподозрила что-то неладное.

— Ну и?..

Бен колебался.

— Дело в том, что она у нас не впервые.

— Вот как?

— Она назвалась другим именем, но мы-то ее сразу узнали. Она у нас в черном списке.

— Поня-я-ятно, — протянула Лина.

Она знала, что в отделении «скорой помощи» и травматологии есть свой черный список, но ей еще ни разу не доводилось иметь с ним дело. В черный список заносили злостных симулянтов, в основном наркоманов, которые весьма правдоподобно прикидывались больными — чтобы получить сильное обезболивающее средство.

— И что же там за ней значится, Бен? — уточнила Лина.

Он состроил гримасу.

— Мюнхгаузен.

— Мне крупно повезло! — Лина усмехнулась и отправилась осматривать больную, припоминая, что ей известно о синдроме Мюнхгаузена.

Кое-что об этом психическом расстройстве неизвестной этиологии, названном по имени известного выдумщика барона Мюнхгаузена, она читала, но на практике еще не встречала. Выражаясь научным языком, синдром Мюнхгаузена — это постоянная клинически убедительная симуляция заболеваний с целью привлечения к себе внимания медиков. Как правило, такие больные питают нездоровое пристрастие к больничной обстановке. Вероятно, больница придает их жизни значимость. Из желания привлечь к себе внимание они идут на все и зачастую — особенно если врачам об их заболевании неизвестно — подвергаются без особой на то необходимости хирургическим вмешательствам.